Поиск сообщества

Сказочная повесть в 4-х главах Глава 1 Нас было трое. Мы дружили с давних лет и мечтали забраться в старинный замок, чтоб найти там сокровища. Мы собирались вместе по вечерам и рассказывали друг другу как мы разбогатеем. Мы хотели поехать в разные страны путешествовать, купить себе большие светлые квартиры. И ещё мы построили бы у нас в городе спортивный центр. Стёпка занимался бы в нём тренерской работой - плаванием. Он учился два года в физкультурном институте и всегда об этом мечтал. Но городок наш до такой степени нищ и неразвит, что Стёпка мог разве что мечтать о своей любимой профессии. Люди в нашем городе презирали спорт. Как-то сорок лет назад во время тренировки по плаванию утонул гимназист. Мэр собрал всё население города на главной площади и запретил плавание. Упёртый фанатик свёл с ума весь народ. "Мы клянёмся, что больше никогда во все времена ни один ребёнок не будет учиться плавать, чтоб никто не утонул больше в нашем городе!" Ну, бред, чистый бред! Родители стали следить за детьми, чтобы никто не лез в водоём глубже лужи. Купают детей в ваннах только с молитвой и кучей всяких предосторожностей. Люди нищие, заморенные, сидят в песочке, рисуют картинки. Стёпка сам научился плавать. Он тайком от всех ходил к канаве с водой. Если бы кто его увидел, исключили бы из института, судили и сослали на Север. Но мы - я и Герка - следили за дорогой и помогали Стёпке. Так втроём и ходили, скрывали от всех. Много было тогда историй, но ничего рассказывать не буду. Вот тогда мы решили залезть в наш старинный городской замок и найти там спрятанные сокровища. С деньгами мы поехали бы в столицу и через правительство пробили бы плавательный бассейн. Наш мэр - старый, лысый, глупый - убедил всех, что они должны быть нищи и убоги, а богатство и достаток приносят несчастье. Запудрил людям мозги, склеротик. О старинном замке все забыли, он зарос бурьяном и плохими приметами, им пугали маленьких детей. Достать карту замка было невероятно сложно. Мы пошли туда ночью. Ночь - это свобода! По ночам все спали, город вымирал, делай что хочешь, только не шуми. Мы пошли втроем, и замок был трёхэтажный. Мы прошли заросли и вошли внутрь через проём дверей. И вдруг мне стало страшно. Я оглянулся на Стёпку и Герку, они смеялись, убирали нагромождения с лестницы, ведущей на третий этаж. Мы уже знали, где лежат сокровища. Но счастья я не чувствовал. Я подошёл к лестнице, мне что-то мешало идти. Кружилась голова?.. Стёпка подошёл и спросил: - Васька, что-то случилось? - Я не могу , - сказал я и сел на пол. Стёпка снял с себя куртку, накинул мне на плечи и сказал: - Ты наверно заболел. Они долго говорили с Геркой о чём-то вполголоса, потом подошли ко мне, и Стёпка сказал: - Мы решили, что тебе не стоит лезть наверх. Ты постоишь у входа в замок, подышишь свежим воздухом. У Герки есть чай в термосе, попей. Мы сами принесём сундук, мы сильные. Я всё понял. Я стоял у входа и думал, что я струсил. Потом засунул руки в карманы куртки и вытащил конверт. Когда они спустились вниз с сундуком, я сказал Стёпке: - У тебя в кармане лежит письмо. У Стёпки в кармане лежала копия письма, которое он отправил в Федеральный Центр накануне. Он нам его не показал, но на словах объяснил, что заявил о моральном и идеологическом устаревании местной политики, о противозаконных запретах на плавание детей. (В Центре сквозь пальцы смотрели на выкрутасы странного старичка. Видимо у них дел и без него полно всяких. А может, про нас забыли.) - Слушай, Стёпка , - вдруг невзначай вырвалось у меня,- а ведь это подло так за спиной человека. Стёпка отвечал: - Васька, а с ним иначе нельзя. Он тупой донельзя, ему бесполезно что-то доказывать. Он пошлёт тебя подальше, и всё!.. Дальше мне было не до Стёпки. Я стоял и думал о мэре. Я представлял, что он сидит в своём кабинете, пишет всякие дурацкие рассказики в своей тетрадке (мэр писал сказки, типа "Колобка" или "Репки"), и вдруг к нему приходят люди из Федерального Центра и говорят: "А мы и не знали, что у вас происходит..." И у мэра приступ с сердцем, он не ожидает такого. Его снимут с должности, посадят. Хотя не знаю, может, за такое и не посадят, простят... Но город останется без мэра, начнутся выборы, скандалы, неизвестно кого выберут ещё. А этот старичок ещё пашет. Не такой он плохой. Стёпка сочувственно посмотрел на меня и сказал зло: - Ты что же, покрываешь его? Тоже чокнутый, что ли? (Я говорил свои мысли вслух.) Кого ты защищаешь? Чокнутого маразматического старика?! Я его не понимал. Я сказал Стёпке: - Так нельзя! - Да, так нельзя! - крикнул Стёпка. - Хватит его терпеть! Глава 2 "Я смелый",- как-то сказал о себе Стёпка, - "а ты трусливый". Я вспомнил, как мы ходили ночью смотреть, как учится плавать Стёпка, а мы с Геркой сидели на краю канавы и смотрели. Стёпка был красив и добр, у него всегда было полно друзей и знакомых. И его все обожали, к нему тянуло людей. В беде, в несчастье он помогал быстрее всех, он бежал, забыв про всё. У него был классный ум, понимающее сердце, доброе лицо. Он был роднее и ближе всех остальных. Я его любил и понимал. Он меня любил и понимал лучше, чем все остальные. Все друзья обожали его, хотя он был строптивым, он говорил всем "горькую правду", кто-то плакал от обиды, но потом приходил к Стёпке домой и говорил, что он был прав и всё сказал правильно. Я сказал Стёпке в лицо: -Ты ужасный человек. Ты переехал жизнь человека! -Да о чём ты говоришь! Перестань его жалеть и переживать! Прекрати, ты похож на пьяного сторожа дядю Гошу! Герка стоял рядом с сундуком и слушал нас. Потом сказал мне: - Васяня, у тебя закомплексованый характер. Не переживай! Кто тебе этот мэр? Он чужой человек! Судьба у этого старикашки такая. Сейчас ты уже ничего не изменишь. Его снимут, и у нас будет хорошее дело. Мы поднимем наш город! И они запели песню "Hey, Jude!" нашей любимой группы "Битлз": ... And anytime you'll feel the pain, Hey, Jude, refrain! Don't carry the world upon your shoulders! *... и всё время ты будешь чувствовать боль, Эй, Джуд, держись! Не держи весь мир на своих плечах!* - Эй, Васька, держись! - И они пошли в темноту, смеясь. * * * Прошло несколько дней. Я почти не спал. Разговаривал сам с собой, что я ничего не изменю и ничем не помогу этому старику. Я мучился, но шёл по дороге и думал о нём. Мне было стыдно смотреть в глаза людям. Я пришёл в кабинет к мэру. Меня пропустили без очереди. Секретарь подумала, что у меня беда. От её взгляда мне стало легче. Всюду было тихо. Я пришёл в кабинет и начал всё рассказывать мэру. Про бассейн, про Стёпку, про письмо в Центр. Старик ничего не отвечал. - Не переживайте так, мы все люди, - сказал он, когда я замолчал. Он не хотел меня слушать, куда-то торопился. Мы встретились глазами. Наверное, мэр хотел услышать: "Простите меня". Но я сказал: "Моей вины здесь нет". Он молчал. - До свидания! - Мы попрощались, но я всё ещё сидел на стуле. И я сказал: - Всё, теперь моя совесть чиста. - До свидания! - мы попрощались снова. Я ушёл не обернувшись. Я шёл по улице медленно, мне ничего не было страшно. Я стал счастливым и свободным. У меня изменилась осанка, я выпрямился. Я перестал бояться Стёпки, больше всех я боялся его в своей жизни. Он считает меня чокнутым, мне все равно. На другой день я очень рано встал и написал свою вторую в жизни сказку. Первая была давным-давно в детстве, мне было шесть лет или пять, не помню. Я тогда научился писать печатными буквами. Глава 3 На следующий день я помирился со Стёпкой. Я простил его. Я сказал ему всё, что он хотел услышать; что он поступил правильно, а я был не прав. Стёпка мне поверил. Он обрадовался и пригласил меня на нашу канаву с водой. И я пошёл. Я почему-то очень хотел его увидеть. Мы сидели втроём у канавы, и нам всем было хорошо вместе. Стёпка говорил, что надо быть честным и благородным. Я ничего ему не возражал. Герка восхищённо поддакивал и добавлял "свои мысли". Мне было хорошо с ними. Я сидел и думал, что люди - замечательные создания. Но когда я пришёл домой, настроение у меня испортилось. Я вспомнил Стёпкины слова о том, что нужно делать добро. Мне было противно, что я сидел и поддакивал ему, хотя в душе не был с ним согласен. Мне было тошно, что Стёпка, как раньше, мне доверял, хотя я уже не принадлежал ему. Как будто тень Стёпки витала вокруг и спрашивала меня: «Ведь мы друзья? Ведь я тебе нужен? Правда?" На другой день он позвонил. Он был весел, и бодро сказал, что я срочно должен буду ехать в столицу и покупать стройматериалы для бассейна, всё уже готово, меня ждут. -Мне это уже не интересно, я никуда не поеду,- сказал я. -Как это? Это же важно, очень важно! -Пока! - сказал я и положил трубку. Стало легче и светлее. Но стало ясно, что по-хорошему Стёпка никогда со мной не расстанется. Не для этого он гнул меня много лет под себя. Поэтому меня и тянет к нему, что Стёпка очень этого хочет. И я отчаянно пожалел, что помирился с ним. Я не мог и не хотел доверять ему. Но он изо всех сил старался "повлиять" и "помочь"; даже сейчас, положив трубку, я ощущал в воздухе его тень. Она была возмущена и удивлена моим "поведением". Замешательство... отчаянные мысли спасти меня... И тогда я решился на самый смелый шаг. Я решил позвать Стёпку в гости и... что мне сделать? Поговорить? Нет. Не воспримет как искренность, а как истерику, срыв, трусость. Не поймёт. Ударить? Заманчиво. Но может обернуться чем-то плохим и грязным. Хотя это может быть выход. И тут меня осенило. Я решил... не скажу, что я придумал, но... Эта идея мне понравилась больше всех. Я долго смеялся и решил это осуществить. Оставалось затаиться и заманить его поближе. Я был зол. Вечером ко мне пришёл сосед Игорь Викторович. Он работал плотником в мастерской "Дядя Ваня". Делал кораблики и самолёты для всего двора. Мы его обожали. Позже мы сдружились с Игорем Викторовичем. Много раз ходили с ним вместе в походы на речку Капельку. Он всегда мне нравился, мы были братья по крови. Он - плотник, философ. Я - студент Литературного института Ветренки. Игорь Викторович спросил: - Ну, рассказывай, как дела? Что-то тебя давно не видно. Я начал рассказывать. Про сокровища, про мэра и письмо в Федеральный Центр. Игорь Викторович сказал: - Жаль старика. Безвинно пострадал. Я рассказал про Стёпку. Про ссору и примирение, и что теперь я не знаю, что делать. - Тебе хочется пойти и всё ему высказать. Не делай этого. Будь выше. Ты страдаешь, что помирился с ним. Это было нужно тебе. Когда придет время, ты порвёшь с ним отношения. Или нет - решишь сам. - А как дела у вас? - спросил я. - Тётя Маня привела мне боксёра. - Откуда он у неё? - Не знаю. Полгода держала у себя в питомнике, хотела продать, а уши не купировала в щенячьем возрасте. Хвост почему-то купирован, а уши - нет. Говорит, болел долго, нельзя было. Сейчас с такими ушами никто его не купит. Все прививки ему Маня сделала. Вот, живём с ним сейчас. А Маня уехала, - он вздохнул и сказал: - Пошли-ка, Василий, чай пить! Мы пили чай в кухне у Игоря Викторовича. Глеб сидел у моих ног и вилял хвостом. Я гладил его бархатную шерсть кремового цвета. Глеб подавал мне лапу, "сидел", "лежал", подавал голос на мои приказы. Охранял от кошки и спал в ногах уже по-дружески. "Хочу собаку",- подумал я. И почему-то подумал, что мне очень одиноко. "Уж лучше одному, чем вместе с кем попало",- вспомнил Омара Хайяма. От одиночества кинулся встречаться со Стёпкой и помирился с ним. - Вась, скоро кончатся твои каникулы? - спросил Игорь Викторович. - Ещё месяц отдыхать. - Василий, поехали на Южные Горы! Маня уехала в столицу поступать в текстильный институт, а билеты пропадают. Мы хотели ехать вместе, а ей неожиданно приглашение на собеседование пришло. Она ещё зимой свою коллекцию в Варгу отправила, почти отчаялась - и тут телеграмма. Остался я с двумя билетами и с боксёром. Ну, подумай! А? - Я подумаю , - сказал я. - Жизнь продолжается, - прозвучали слова из радиоприёмника. - Это точно, - сказали мы хором с Игорем Викторовичем и засмеялись. Глава 4 Мы поехали отдыхать в горы на пятый день. Четыре дня ушло на оформление документов мне и Глебу. В последний день мы купили в магазине "Черепаха и Львёнок" контейнер для перевозки собаки, поводок, ошейник, намордник, поильник и многое другое. Весь вечер мы собирали вещи, к утру на такси добрались до вокзала. Рассвет был яркий, радужный. Мы сидели в вагоне и ждали отхода поезда. Оставалось ещё сорок пять минут. Глеб заскулил в контейнере. - Я пойду погуляю с ним,- сказал я. - В двух шагах от вагона есть клумба,- сказал Игорь Викторович. - А я заварю чай. У вагона никого не было. Пассажиры сидели в поезде. Проводники куда-то ушли. Я выпустил Глеба на цветочную клумбу, он ходил по ней, осторожно нюхая кусты сирени, цветы не мял. Я смотрел на дверь вокзала, оттуда бежал человек. "Герка",- понял я. Он подбежал и начал говорить: - Васька, еле тебя застал! Привет! Зачем ты нас бросаешь? Стёпка переживает, что он зря поступил так с мэром и на тебя насел с этими стройматериалами. Он жалеет о случившемся! Говорит: "Зря я так всё это сделал". Васька, не бросай наше дело! Ты ведь наш! А как же бассейн? Ты столько лет с нами!.. Герка хотел, чтоб я порадовался Стёпкиному прощению. Я не кричал, не возмущался, не радовался, молчал. Герка схватил меня за плечи: - Брось ты этого столяра, пошли! Глеб вылез из зарослей ромашек, оскалившись и рыча. - Кто это? - опешил Герка. - Это моя собака , - сказал я. - Васька, зачем тебе собака? У тебя забот не хватает? - Герка, - сказал я.- Стёпка уже не тот человек, с которым я дружил. - Ты его простишь! Обязательно простишь! Людей нужно прощать, ведь Стёпка не первый и не последний в твоей жизни. Знаешь, сколько всякого будет! Я покачал головой: "Нет". Я уходил к своему вагону. Глеб хрипел и лаял, оскалившись; я тащил его на поводке… - Когда ты приедешь ?- спросил Герка вдогонку. - Не знаю , - ответил я ему. - Мы тебя ещё увидим, Васька? - Да,- сказал я ему. Сказал неправду. Я не хотел больше видеть ни его, ни Стёпку, ни бассейн. Я не хотел возвращаться обратно в наш город. Мне раньше было стыдно смотреть людям в глаза, а теперь нет. Я не хотел прежней жизни. Я стоял на ступеньках вагона и Герка сказал мне в спину: - Тебе нужно вернуться. Мы будем ждать тебя. Тогда я повернулся и сказал: - Герка, я разрываю отношения и с тобой, и со Стёпкой. Вы мне больше не друзья. Герка хотел подскочить ко мне, но боксёр оскалился и не дал ему приблизиться. По лицу Герки потекли слёзы, он с болью и отчаяньем спросил меня: - За что?! Что мы тебе сделали?! Я почувствовал, как вместе с Геркиным сердцем рвётся и моё, но промолчал. Ничего я не мог и не хотел объяснять. Я прошёл в вагон, бросив: «Пока!" Герка стоял на перроне. Поезд уходил, и никто никому не помахал рукой на прощанье. Герка - верный друг, добрый человек, ни в чём не виноватый - стоял на перроне и плакал. Высоко в радуге рассвета летали крикушки и пели. Мне было жаль, что я обидел Герку, но я надеялся на его мужество в этой ситуации, что он выдержит. Пусть он простит меня! Мы сидели с Игорем Викторовичем в вагоне и слушали радио. Передали, что в городе начались перебои с водой и финансовые затруднения. Поезд ехал, рассвет его опережал. Глеб спал в контейнере, свернувшись в клубок, мокрый от росы, замёрзший от первого собачьего лая. - В Наяле , - сказал Игорь Викторович, когда передача по радио закончилась,- есть управление по борьбе со стихийными бедами. "Солнце" называется. Мы будем в этом городе проездом. Или остановимся отдохнуть, это в горах. Поговорим с ними, они должны помочь нашему городу. Они когда-то помогли предотвратить войну. - Ты, кажется, хочешь спать?- спросил Игорь Викторович. У меня слипались глаза. - Наял - это монастырь?- спросил я. - Да. - Он очень могущественен, - сказал я. - Я знаю, - сказал Игорь Викторович. - Вы там были? - Я там жил много лет. - А сейчас? - А сейчас я женился на тёте Мане. У меня сын Ванька. - Понятно. А раньше вы были монахом? - Да. - А можете материализовать здесь торт? - Раньше мог. - А теперь? - Не имею права. Силы уходят на жизнь в мире людей. Их не хватает на тайные миры. - Жалко. - Когда мы будем в Наяле, всё вернётся на свои места. А теперь спи. Я уснул под шум вагона, укрывшись старым тёплым пледом с оранжевыми тиграми. Меня окутывал голубой дым с запахом сандала. Я отдыхал от невзгод. Тревога оставалась позади. Навстречу приключениям, навстречу огромному миру древних волшебников под названием Наял. Всё будет хорошо. Поезд ехал навстречу солнцу. 1 - 15 февраля 2003 года г. Ижевск.