Как научиться плавать.

Сказочная повесть в 4-х главах


Глава 1


Нас было трое. Мы дружили с давних лет и мечтали забраться в старинный замок, чтоб найти там сокровища.

Мы собирались вместе по вечерам и рассказывали друг другу как мы разбогатеем. Мы хотели поехать в разные страны путешествовать, купить себе большие светлые квартиры. И ещё мы построили бы у нас в городе спортивный центр. Стёпка занимался бы в нём тренерской работой - плаванием. Он учился два года в физкультурном институте и всегда об этом мечтал.

Но городок наш до такой степени нищ и неразвит, что Стёпка мог разве что мечтать о своей любимой профессии. Люди в нашем городе презирали спорт.

Как-то сорок лет назад во время тренировки по плаванию утонул гимназист. Мэр собрал всё население города на главной площади и запретил плавание. Упёртый фанатик свёл с ума весь народ. "Мы клянёмся, что больше никогда во все времена ни один ребёнок не будет учиться плавать, чтоб никто не утонул больше в нашем городе!" Ну, бред, чистый бред! Родители стали следить за детьми, чтобы никто не лез в водоём глубже лужи. Купают детей в ваннах только с молитвой и кучей всяких предосторожностей. Люди нищие, заморенные, сидят в песочке, рисуют картинки.

Стёпка сам научился плавать. Он тайком от всех ходил к канаве с водой. Если бы кто его увидел, исключили бы из института, судили и сослали на Север. Но мы - я и Герка - следили за дорогой и помогали Стёпке.

Так втроём и ходили, скрывали от всех. Много было тогда историй, но ничего рассказывать не буду.

Вот тогда мы решили залезть в наш старинный городской замок и найти там спрятанные сокровища. С деньгами мы поехали бы в столицу и через правительство пробили бы плавательный бассейн.

Наш мэр - старый, лысый, глупый - убедил всех, что они должны быть нищи и убоги, а богатство и достаток приносят несчастье. Запудрил людям мозги, склеротик. О старинном замке все забыли, он зарос бурьяном и плохими приметами, им пугали маленьких детей. Достать карту замка было невероятно сложно.

Мы пошли туда ночью. Ночь - это свобода! По ночам все спали, город вымирал, делай что хочешь, только не шуми.

Мы пошли втроем, и замок был трёхэтажный. Мы прошли заросли и вошли внутрь через проём дверей.

И вдруг мне стало страшно. Я оглянулся на Стёпку и Герку, они смеялись, убирали нагромождения с лестницы, ведущей на третий этаж. Мы уже знали, где лежат сокровища. Но счастья я не чувствовал. Я подошёл к лестнице, мне что-то мешало идти. Кружилась голова?.. Стёпка подошёл и спросил:

- Васька, что-то случилось?

- Я не могу , - сказал я и сел на пол.

Стёпка снял с себя куртку, накинул мне на плечи и сказал:

- Ты наверно заболел.

Они долго говорили с Геркой о чём-то вполголоса, потом подошли ко мне, и Стёпка сказал:

- Мы решили, что тебе не стоит лезть наверх. Ты постоишь у входа в замок, подышишь свежим воздухом. У Герки есть чай в термосе, попей. Мы сами принесём сундук, мы сильные.

Я всё понял. Я стоял у входа и думал, что я струсил. Потом засунул руки в карманы куртки и вытащил конверт.

Когда они спустились вниз с сундуком, я сказал Стёпке:

- У тебя в кармане лежит письмо.

У Стёпки в кармане лежала копия письма, которое он отправил в Федеральный Центр накануне. Он нам его не показал, но на словах объяснил, что заявил о моральном и идеологическом устаревании местной политики, о противозаконных запретах на плавание детей. (В Центре сквозь пальцы смотрели на выкрутасы странного старичка. Видимо у них дел и без него полно всяких. А может, про нас забыли.)

- Слушай, Стёпка , - вдруг невзначай вырвалось у меня,- а ведь это подло так за спиной человека.

Стёпка отвечал:

- Васька, а с ним иначе нельзя. Он тупой донельзя, ему бесполезно что-то доказывать. Он пошлёт тебя подальше, и всё!..

Дальше мне было не до Стёпки. Я стоял и думал о мэре. Я представлял, что он сидит в своём кабинете, пишет всякие дурацкие рассказики в своей тетрадке (мэр писал сказки, типа "Колобка" или "Репки"), и вдруг к нему приходят люди из Федерального Центра и говорят: "А мы и не знали, что у вас происходит..." И у мэра приступ с сердцем, он не ожидает такого.

Его снимут с должности, посадят. Хотя не знаю, может, за такое и не посадят, простят... Но город останется без мэра, начнутся выборы, скандалы, неизвестно кого выберут ещё. А этот старичок ещё пашет. Не такой он плохой.

Стёпка сочувственно посмотрел на меня и сказал зло:

- Ты что же, покрываешь его? Тоже чокнутый, что ли?

(Я говорил свои мысли вслух.) Кого ты защищаешь? Чокнутого маразматического старика?!

Я его не понимал. Я сказал Стёпке:

- Так нельзя!

- Да, так нельзя! - крикнул Стёпка. - Хватит его терпеть!


Глава 2


"Я смелый",- как-то сказал о себе Стёпка, - "а ты трусливый". Я вспомнил, как мы ходили ночью смотреть, как учится плавать Стёпка, а мы с Геркой сидели на краю канавы и смотрели.

Стёпка был красив и добр, у него всегда было полно друзей и знакомых. И его все обожали, к нему тянуло людей. В беде, в несчастье он помогал быстрее всех, он бежал, забыв про всё. У него был классный ум, понимающее сердце, доброе лицо. Он был роднее и ближе всех остальных. Я его любил и понимал. Он меня любил и понимал лучше, чем все остальные. Все друзья обожали его, хотя он был строптивым, он говорил всем "горькую правду", кто-то плакал от обиды, но потом приходил к Стёпке домой и говорил, что он был прав и всё сказал правильно.

Я сказал Стёпке в лицо:

-Ты ужасный человек. Ты переехал жизнь человека!

-Да о чём ты говоришь! Перестань его жалеть и переживать! Прекрати, ты похож на пьяного сторожа дядю Гошу!

Герка стоял рядом с сундуком и слушал нас. Потом сказал мне:

- Васяня, у тебя закомплексованый характер. Не переживай! Кто тебе этот мэр? Он чужой человек! Судьба у этого старикашки такая. Сейчас ты уже ничего не изменишь. Его снимут, и у нас будет хорошее дело. Мы поднимем наш город!

И они запели песню "Hey, Jude!" нашей любимой группы "Битлз":

... And anytime you'll feel the pain,

Hey, Jude, refrain!

Don't carry the world upon your shoulders!

*... и всё время ты будешь чувствовать боль,

Эй, Джуд, держись! Не держи весь мир на своих плечах!*

- Эй, Васька, держись! - И они пошли в темноту, смеясь.


* * *

Прошло несколько дней. Я почти не спал. Разговаривал сам с собой, что я ничего не изменю и ничем не помогу этому старику. Я мучился, но шёл по дороге и думал о нём. Мне было стыдно смотреть в глаза людям.

Я пришёл в кабинет к мэру. Меня пропустили без очереди. Секретарь подумала, что у меня беда. От её взгляда мне стало легче. Всюду было тихо.

Я пришёл в кабинет и начал всё рассказывать мэру. Про бассейн, про Стёпку, про письмо в Центр. Старик ничего не отвечал.

- Не переживайте так, мы все люди, - сказал он, когда я замолчал. Он не хотел меня слушать, куда-то торопился. Мы встретились глазами. Наверное, мэр хотел услышать: "Простите меня". Но я сказал: "Моей вины здесь нет". Он молчал.

- До свидания! - Мы попрощались, но я всё ещё сидел на стуле. И я сказал:

- Всё, теперь моя совесть чиста.

- До свидания! - мы попрощались снова. Я ушёл не обернувшись. Я шёл по улице медленно, мне ничего не было страшно.

Я стал счастливым и свободным. У меня изменилась осанка, я выпрямился. Я перестал бояться Стёпки, больше всех я боялся его в своей жизни. Он считает меня чокнутым, мне все равно.

На другой день я очень рано встал и написал свою вторую в жизни сказку.

Первая была давным-давно в детстве, мне было шесть лет или пять, не помню. Я тогда научился писать печатными буквами.


Глава 3


На следующий день я помирился со Стёпкой. Я простил его. Я сказал ему всё, что он хотел услышать; что он поступил правильно, а я был не прав. Стёпка мне поверил. Он обрадовался и пригласил меня на нашу канаву с водой. И я пошёл. Я почему-то очень хотел его увидеть.

Мы сидели втроём у канавы, и нам всем было хорошо вместе. Стёпка говорил, что надо быть честным и благородным. Я ничего ему не возражал. Герка восхищённо поддакивал и добавлял "свои мысли".

Мне было хорошо с ними. Я сидел и думал, что люди - замечательные создания.

Но когда я пришёл домой, настроение у меня испортилось. Я вспомнил Стёпкины слова о том, что нужно делать добро. Мне было противно, что я сидел и поддакивал ему, хотя в душе не был с ним согласен. Мне было тошно, что Стёпка, как раньше, мне доверял, хотя я уже не принадлежал ему.

Как будто тень Стёпки витала вокруг и спрашивала меня: «Ведь мы друзья? Ведь я тебе нужен? Правда?"

На другой день он позвонил. Он был весел, и бодро сказал, что я срочно должен буду ехать в столицу и покупать стройматериалы для бассейна, всё уже готово, меня ждут.

-Мне это уже не интересно, я никуда не поеду,- сказал я.

-Как это? Это же важно, очень важно!

-Пока! - сказал я и положил трубку.

Стало легче и светлее. Но стало ясно, что по-хорошему Стёпка никогда со мной не расстанется. Не для этого он гнул меня много лет под себя. Поэтому меня и тянет к нему, что Стёпка очень этого хочет.

И я отчаянно пожалел, что помирился с ним.

Я не мог и не хотел доверять ему. Но он изо всех сил старался "повлиять" и "помочь"; даже сейчас, положив трубку, я ощущал в воздухе его тень. Она была возмущена и удивлена моим "поведением". Замешательство... отчаянные мысли спасти меня...

И тогда я решился на самый смелый шаг. Я решил позвать Стёпку в гости и... что мне сделать?

Поговорить? Нет. Не воспримет как искренность, а как истерику, срыв, трусость. Не поймёт.

Ударить? Заманчиво. Но может обернуться чем-то плохим и грязным. Хотя это может быть выход.

И тут меня осенило. Я решил... не скажу, что я придумал, но... Эта идея мне понравилась больше всех. Я долго смеялся и решил это осуществить. Оставалось затаиться и заманить его поближе. Я был зол.

Вечером ко мне пришёл сосед Игорь Викторович.

Он работал плотником в мастерской "Дядя Ваня". Делал кораблики и самолёты для всего двора. Мы его обожали. Позже мы сдружились с Игорем Викторовичем. Много раз ходили с ним вместе в походы на речку Капельку. Он всегда мне нравился, мы были братья по крови. Он - плотник, философ. Я - студент Литературного института Ветренки.

Игорь Викторович спросил:

- Ну, рассказывай, как дела? Что-то тебя давно не видно.

Я начал рассказывать. Про сокровища, про мэра и письмо в Федеральный Центр.

Игорь Викторович сказал:

- Жаль старика. Безвинно пострадал.

Я рассказал про Стёпку. Про ссору и примирение, и что теперь я не знаю, что делать.

- Тебе хочется пойти и всё ему высказать. Не делай этого. Будь выше. Ты страдаешь, что помирился с ним. Это было нужно тебе. Когда придет время, ты порвёшь с ним отношения. Или нет - решишь сам.

- А как дела у вас? - спросил я.

- Тётя Маня привела мне боксёра.

- Откуда он у неё?

- Не знаю. Полгода держала у себя в питомнике, хотела продать, а уши не купировала в щенячьем возрасте. Хвост почему-то купирован, а уши - нет. Говорит, болел долго, нельзя было. Сейчас с такими ушами никто его не купит. Все прививки ему Маня сделала. Вот, живём с ним сейчас. А Маня уехала, - он вздохнул и сказал:

- Пошли-ка, Василий, чай пить!

Мы пили чай в кухне у Игоря Викторовича. Глеб сидел у моих ног и вилял хвостом. Я гладил его бархатную шерсть кремового цвета. Глеб подавал мне лапу, "сидел", "лежал", подавал голос на мои приказы. Охранял от кошки и спал в ногах уже по-дружески.

"Хочу собаку",- подумал я. И почему-то подумал, что мне очень одиноко.

"Уж лучше одному, чем вместе с кем попало",- вспомнил Омара Хайяма.

От одиночества кинулся встречаться со Стёпкой и помирился с ним.

- Вась, скоро кончатся твои каникулы? - спросил Игорь Викторович.

- Ещё месяц отдыхать.

- Василий, поехали на Южные Горы! Маня уехала в столицу поступать в текстильный институт, а билеты пропадают. Мы хотели ехать вместе, а ей неожиданно приглашение на собеседование пришло. Она ещё зимой свою коллекцию в Варгу отправила, почти отчаялась - и тут телеграмма. Остался я с двумя билетами и с боксёром. Ну, подумай! А?

- Я подумаю , - сказал я.

- Жизнь продолжается, - прозвучали слова из радиоприёмника.

- Это точно, - сказали мы хором с Игорем Викторовичем и засмеялись.


Глава 4


Мы поехали отдыхать в горы на пятый день. Четыре дня ушло на оформление документов мне и Глебу. В последний день мы купили в магазине "Черепаха и Львёнок" контейнер для перевозки собаки, поводок, ошейник, намордник, поильник и многое другое. Весь вечер мы собирали вещи, к утру на такси добрались до вокзала. Рассвет был яркий, радужный. Мы сидели в вагоне и ждали отхода поезда. Оставалось ещё сорок пять минут.

Глеб заскулил в контейнере.

- Я пойду погуляю с ним,- сказал я.

- В двух шагах от вагона есть клумба,- сказал Игорь Викторович. - А я заварю чай.

У вагона никого не было. Пассажиры сидели в поезде. Проводники куда-то ушли. Я выпустил Глеба на цветочную клумбу, он ходил по ней, осторожно нюхая кусты сирени, цветы не мял.

Я смотрел на дверь вокзала, оттуда бежал человек. "Герка",- понял я. Он подбежал и начал говорить:

- Васька, еле тебя застал! Привет! Зачем ты нас бросаешь? Стёпка переживает, что он зря поступил так с мэром и на тебя насел с этими стройматериалами. Он жалеет о случившемся! Говорит: "Зря я так всё это сделал". Васька, не бросай наше дело! Ты ведь наш! А как же бассейн? Ты столько лет с нами!..

Герка хотел, чтоб я порадовался Стёпкиному прощению. Я не кричал, не возмущался, не радовался, молчал. Герка схватил меня за плечи:

- Брось ты этого столяра, пошли!

Глеб вылез из зарослей ромашек, оскалившись и рыча.

- Кто это? - опешил Герка.

- Это моя собака , - сказал я.

- Васька, зачем тебе собака? У тебя забот не хватает?

- Герка, - сказал я.- Стёпка уже не тот человек, с которым я дружил.

- Ты его простишь! Обязательно простишь! Людей нужно прощать, ведь Стёпка не первый и не последний в твоей жизни. Знаешь, сколько всякого будет!

Я покачал головой: "Нет". Я уходил к своему вагону. Глеб хрипел и лаял, оскалившись; я тащил его на поводке…

- Когда ты приедешь ?- спросил Герка вдогонку.

- Не знаю , - ответил я ему.

- Мы тебя ещё увидим, Васька?

- Да,- сказал я ему. Сказал неправду. Я не хотел больше видеть ни его, ни Стёпку, ни бассейн. Я не хотел возвращаться обратно в наш город. Мне раньше было стыдно смотреть людям в глаза, а теперь нет. Я не хотел прежней жизни.

Я стоял на ступеньках вагона и Герка сказал мне в спину:

- Тебе нужно вернуться. Мы будем ждать тебя.

Тогда я повернулся и сказал:

- Герка, я разрываю отношения и с тобой, и со Стёпкой. Вы мне больше не друзья.

Герка хотел подскочить ко мне, но боксёр оскалился и не дал ему приблизиться.

По лицу Герки потекли слёзы, он с болью и отчаяньем спросил меня:

- За что?! Что мы тебе сделали?!

Я почувствовал, как вместе с Геркиным сердцем рвётся и моё, но промолчал. Ничего я не мог и не хотел объяснять.

Я прошёл в вагон, бросив: «Пока!"

Герка стоял на перроне. Поезд уходил, и никто никому не помахал рукой на прощанье. Герка - верный друг, добрый человек, ни в чём не виноватый - стоял на перроне и плакал. Высоко в радуге рассвета летали крикушки и пели.

Мне было жаль, что я обидел Герку, но я надеялся на его мужество в этой ситуации, что он выдержит. Пусть он простит меня!

Мы сидели с Игорем Викторовичем в вагоне и слушали радио. Передали, что в городе начались перебои с водой и финансовые затруднения.

Поезд ехал, рассвет его опережал. Глеб спал в контейнере, свернувшись в клубок, мокрый от росы, замёрзший от первого собачьего лая.

- В Наяле , - сказал Игорь Викторович, когда передача по радио закончилась,- есть управление по борьбе со стихийными бедами. "Солнце" называется. Мы будем в этом городе проездом. Или остановимся отдохнуть, это в горах.

Поговорим с ними, они должны помочь нашему городу. Они когда-то помогли предотвратить войну.

- Ты, кажется, хочешь спать?- спросил Игорь Викторович. У меня слипались глаза.

- Наял - это монастырь?- спросил я.

- Да.

- Он очень могущественен, - сказал я.

- Я знаю, - сказал Игорь Викторович.

- Вы там были?

- Я там жил много лет.

- А сейчас?

- А сейчас я женился на тёте Мане. У меня сын Ванька.

- Понятно. А раньше вы были монахом?

- Да.

- А можете материализовать здесь торт?

- Раньше мог.

- А теперь?

- Не имею права. Силы уходят на жизнь в мире людей. Их не хватает на тайные миры.

- Жалко.

- Когда мы будем в Наяле, всё вернётся на свои места. А теперь спи.

Я уснул под шум вагона, укрывшись старым тёплым пледом с оранжевыми тиграми. Меня окутывал голубой дым с запахом сандала.

Я отдыхал от невзгод. Тревога оставалась позади. Навстречу приключениям, навстречу огромному миру древних волшебников под названием Наял.

Всё будет хорошо. Поезд ехал навстречу солнцу.


1 - 15 февраля 2003 года

г. Ижевск.